Неточные совпадения
С товарищами не водись, они тебя
добру не
научат; а если уж пошло на то, так водись с теми, которые побогаче, чтобы при случае могли быть тебе полезными.
Кабанова. Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают
добру научить. Ну, а это нынче не нравится. И пойдут детки-то по людям славить, что мать ворчунья, что мать проходу не дает, со свету сживает. А, сохрани Господи, каким-нибудь словом снохе не угодить, ну, и пошел разговор, что свекровь заела совсем.
— Он много верного знает, Томилин. Например — о гуманизме. У людей нет никакого основания быть
добрыми, никакого, кроме страха. А жена его — бессмысленно
добра… как пьяная. Хоть он уже
научил ее не верить в бога. В сорок-то шесть лет.
— Кто же иные? Скажи, ядовитая змея, уязви, ужаль: я, что ли? Ошибаешься. А если хочешь знать правду, так я и тебя
научил любить его и чуть не довел до
добра. Без меня ты бы прошла мимо его, не заметив. Я дал тебе понять, что в нем есть и ума не меньше других, только зарыт, задавлен он всякою дрянью и заснул в праздности. Хочешь, я скажу тебе, отчего он тебе дорог, за что ты еще любишь его?
Вера умна, но он опытнее ее и знает жизнь. Он может остеречь ее от грубых ошибок,
научить распознавать ложь и истину, он будет работать, как мыслитель и как художник; этой жажде свободы даст пищу: идеи
добра, правды, и как художник вызовет в ней внутреннюю красоту на свет! Он угадал бы ее судьбу, ее урок жизни и… и… вместе бы исполнил его!
— Ах, вы насмешница! — сказал он, садясь подле нее, — вы еще молоды, не пожили, не успели отравиться всеми прелестями
доброго старого времени. Когда я
научу вас человеческой правде?
— Да, кобылье молоко квашеное так называется… Я и вас бы
научил, как его делать, да вы, поди, брезговать будете. Скажете: кобылятина! А надо бы вам — видишь, ты испитой какой! И вам есть плохо дают… Куда только она, маменька твоя, бережет!
Добро бы деньги, а то… еду!
— Как же! Ах, Женька, возьми меня, душка, с собою. Возьми меня, возьми отсюда. Как мне хорошо было бы с вами. Как я счастлива была бы с тобою и с твоим отцом. Ведь это он
научил тебя быть такой
доброю?
Вместо того чтобы
добру научить, оне только с толку сбивают.
— Уж там точно, ваше высокоблагородие,
добру мало
научат, — согласился и малый.
Но все они уже теперь жили хорошей, серьезной и умной жизнью, говорили о
добром и, желая
научить людей тому, что знали, делали это, не щадя себя.
— Э, вы еще молоды, товарищ, мало луку ели! Родить — трудно,
научить человека
добру еще труднее…
— Полно ломаться, бабушка, — сказал царь, — я тебе
доброго мужа сватаю; он будет тебя любить, дарить, уму-разуму
научать! А свадьбу мы сегодня же после вечерни сыграем! Ну, какова твоя хозяйка, старичина?
Доброму их трудно
научить, а худое само.
В ту пору мне минуло тринадцать лет, цыган — видно, желая прикрыть себя с матерью —
научил меня всему
добру со слободскими огородницами.
Больше всего она говорила о том, что людей надо учить, тогда они станут лучше, будут жить по-человечески. Рассказывала о людях, которые хотели
научить русский народ
добру, пробудить в нём уважение к разуму, — и за это были посажены в тюрьмы, сосланы в Сибирь.
Это, брат, дорогого стоит, когда можешь людей чему
доброму научить!
Он вас
добру хотел
научить — это ничего.
Но любовь и душевная простота, которой недоставало Софье Николавне,
научили Алексея Степаныча, — и переждав первый неудержимый порыв, вопль взволнованной души, он начал говорить слова весьма обыкновенные, но прямо выходившие из
доброго и простого его сердца, и они мало-помалу если не успокоили Софью Николавну, то по крайней мере привели к сознанию, к пониманию того, что она слышит.
Ни к одному месту не годился, — а вон
добрые люди его в Петербурге
научили газету издавать, и пошло, и заговорили про него, как он вопросы решает.
— Своим умом дошел или
добрые люди
научили всю подноготную выложить?
Аксюша. Если б не страх стыда за мою грешную любовь, я бы никогда, никогда… Будьте мне отцом, я девушка
добрая, честная. Я
научу маленьких детей моих благословлять вас и молиться за вас.
Лука. Действительно — так, — беглые… с поселенья ушли… Хорошие мужики!.. Не пожалей я их — они бы, может, убили меня… али еще что… А потом — суд, да тюрьма, да Сибирь… что толку? Тюрьма —
добру не
научит, и Сибирь не
научит… а человек —
научит… да! Человек — может
добру научить… очень просто!
Наташа(мечется почти в беспамятстве). Люди
добрые… сестра моя и Васька убили! Полиция — слушай… Вот эта, сестра моя,
научила… уговорила… своего любовника… вот он, проклятый! — они убили! Берите их… судите… Возьмите и меня… в тюрьму меня! Христа ради… в тюрьму меня!..
Видно, надоело Гришке кипятиться попусту: зима в избе, что тихое семейное житье, худому не
научит — советница
добрая…
— Прощай, дядя!.. Продли господи дни твои! Утешал ты меня
добрыми словами своими… утешай и их… не оставляй советом. Худому не
научишь… Господь вразумил тебя.
— Вот спасибо пану,
добру меня
научил. Да и я ж таки неумный был человек: сколько канчукóв принял, а оно, как теперь вижу, ничего и дурного нет. Еще даже хорошо. Вот оно что!
Да, во-первых, позвольте сказать вам по-дружески, что дела так не делаются, а во-вторых, и вас, да и родителей-то ваших посек бы препорядочно за то, что французские-то книжки вам давали читать; ибо французские книжки
добру не
научат.
— Что же, сударь! сами изволите знать-с. Известно-с,
добрый человек худому тебя не
научит.
Цыплунов. Извольте! Это очень просто. Найдите себе занятия, поищите хороших, дельных людей для знакомства, больше думайте, читайте; а лучше всего, познакомьтесь с какой-нибудь
доброй, умной женщиной, она вас
научит, что делать, чтобы избежать скуки и тоски.
— Конечно, лучше вашего все понимаю; как угорелая езжу по
добрым знакомым да кланяюсь и прошу, чтоб растолковали да
научили. Вот с завтрашнего дня все Вам передам: хлопочите, ходатайствуйте. Слава богу, свой стряпчий приехал, можно успокоиться: обделает дело.
— Эх, достигнуть бы генеральшу, кажется, такую бы свечу преподобному Трифону закатил! — мечтал Мишка, раздумывая свое горе. — Утесненным от начальства преподобный Трифон весьма способствует… А то не толкнуться ли к Секлетинье? Может, она и
научит… От этих баб
добра и зла не оберешься.
— Ой, лихо мне, бедной сиротинке, кто за меня заступится!.. Ой, и что ж это за человек такой! Мало ему, что обманул меня, молодую, что в турецкую веру хотел сманить, так еще и славу на меня, сироту, навел, на все село осрамил. А теперь вот поглядите на него,
добрые люди: я его уж три раза ударила, а он хоть бы повернулся. Ой, и что ж мне еще с таким человеком делать,
научите меня! Я ж и не знаю уже…
Анна Устиновна. Ох, не спрашивай ты меня, не спрашивай! Что мать, что бабка — обманщицы, лукавые поноровщицы; на
добро детей не учат, всяким их шалостям потакают. Вот я раз Кирюшу пожалела, не на
добро его
научила; словно как от тех моих слов и сталося. А грех-то на моей душе. Первые-то матери грешницы, первые за детей ответчицы.
Няня. Есть чего жалеть. Сказал ли он
доброе слово кому, вот второй месяц в доме — только зубы скалит (передразнивая). Всех, кажется, пересмеял (с племянницей с вашей; да девкам от него прохода нет.) Нечесаный, а туда же липнет. Я уж Дуняшу
научила: как он к тебе станет приставать, ты его по лицу, чтоб с синяком к обеду пришел. Пускай спросят — отчего? Да опять — что ж это? Одевать мы его взялись — что ли? Все постельное белье наше.
— И вот, сударыни мои, говорит он ему, начальнику-то: эдак вы меня, ваше благородие, ничему
доброму не
научите, — а у самого кровь-то из носа в два ручья так и хлещет, так и льёт — с того времени и курнос он, а вовсе не от французской болезни.
— Ну, это другой фасон… Тятенька от запоя и померши. Так это рассердились на кучера, посинел, пена из уст и никакого дыхания. Это, действительно, было-с. Тятенька пили тоже временами, а не то, чтобы постоянно, как пьют дьякона или вон повар Егорка. А я-то испорчен… Была одна женщина… Сам, конечно, виноват… да… Холостым был тогда, ну баловство… Она-то потом вот как убивалась и руки на себя непременно хотела наложить. Ну, а
добрые люди и
научили…
Глафира. Разговаривай с ним почаще, он тебя
добру научит.
Ежели китайца
добром спросить — он
добру научит!
— Не ходи, Володя, — проговорил Родион несмело. — Не ходи с ними, сынок. Ты у нас глупый, словно ребенок малый, а они тебя
добру не
научат. Не ходи!
—
Доброму и хорошему наставлял и
научал его ваш барин. Дай ему бог царство небесное, век его поминаем, — проговорил он.
— Вот видишь ли, — говорю, — сестрица: ты тогда на меня сердилась, а, значит, я говорил правду. Хорошие гувернеры дороги, да к тебе в деревню и не поедут; а шарлатаны эти
добру не
научат.
Голодного накорми, слабому пособи, неразумного
научи, как
добро наживать трудом праведным, нет тех дел святее перед Господом и перед людьми…
Люди не верят в то, что за зло надо воздавать
добром, а не злом, только оттого, что их с детства
научают тому, что без этой отдачи злом за зло расстроится вся жизнь людская.
Истинное учение
научает людей высшему
добру — обновлению людей и пребыванию в этом состоянии.
— Хозяйку бы ему
добрую, говорят наши рыбники, — молвил, глядя в сторону, Марко Данилыч. — Да тестя бы разумного, чтобы было кому
научить молодого вьюношу, да чтобы он не давал ему всего капитала в тюленя́ садить… Налей-ка чашечку еще, Зиновий Алексеич.
Когда я была маленькой, моя мама,
добрая и кроткая, как ангел,
научила меня переносить мое несчастье твердо и стойко…
И стал он вспоминать все, что знал об отце. И сколько он ни думал, ничего другого он не знал об отце, как только то, что прежде ничего не было, и его самого не было; и что отец родил, вспоил, вскормил его,
научил и дал ему всякое
добро и сказал: живи так, как я, и тебе будет всегда хорошо. То же отец сделал и с братьями. И сколько он ни думал, больше он ничего не мог узнать об отце. Все, что он знал об отце, было только то, что отец делал
добро и ему и братьям его.
— Нет, — сказал он, — королем мне не быть. Я останусь солдатом, чтобы отдать всю мою жизнь на служение королевичу Дуль-Дулю. Как служил его отцу, так стану и ему служить. Воспитаю, как умею, принца,
научу его быть таким же смелым, умным и
добрым, каким был покойный король…
Соня. Нет худа без
добра. Горе
научило меня. Надо, Михаил Львович, забыть о своем счастье и думать только о счастье других. Нужно, чтоб вся жизнь состояла из жертв.